Все эти кружева, бантики, оборочки и цветы уже снились Алисе в кошмарах, заставляя содрогаться уже от одной мысли, что хоть свадьба и близко, но дел еще было невпроворот. Нужно было столько еще сделать. На повестке дня стояли выбор цветов, музыки, украшение зала, выбор еды для банкета. И самое страшное - свадебного платья. Катя с каждым днем волновалась все больше и больше, поэтому хлопот становилось просто необъятное количество. Нужно было по несколько раз переделывать уже готовые украшения, заново составлять меню, потому что первый вариант был слишком вычурным, втором слишком простым, третий вообще непонятно о чем. И все это надо было делать срочно и желательно, чтобы за время переделки невесте вновь не пришло в голову что-то изменить. Рассадкой гостей занимался Ягун, что хоть и упрощало задачу, но не слишком. И если с залом и всеми мелкими украшениями довольно быстро смогли управиться, даже не смотря на несколько изменений, то вот с букетом и платьем пришлось повозиться. Катя, как истинная невеста хотела сделать день своей свадьбы незабываем и естественно для этого необходимо было соответствовать. Бедные флористы уже практически на стенку лезли, некоторые даже прятались, чтобы в случае провала не попасть под горячую руку. С платьем было все еще сложнее. То слишком длинное, то короткое, узкое, широкое. И хоть Лоткова во всех вариантах смотрелась одинаково прекрасно, все равно какая-нибудь мелкая деталь все портила и очередное платье отправлялось обратно на вешалку. К концу недели Алиса еле держалась на ногах и шугалась любого, кто хоть что-то пытался выяснить о предстоящем торжестве. Хотелось запереться в комнате и сделать так, чтобы ее никто не нашел. Ну, или чтобы свадьба уже поскорее состоялась и все хлопоты остались позади. Но мечтам не всегда суждено сбываться, поэтому завтра должна была состояться очередная примерка, затем оценка нового меню, десертов и еще много по мелочи.
Сил хватило только на то, чтобы снять охранное заклинание с двери и дойти до кровати. И чего Кате и Ягуну не хотелось просто тихо-спокойно расписаться. Без шума, гостей и всего того хаоса, что сейчас творился в школе. Каждый, кто хоть что-то знал о предстоящей свадьбе пытался подкинуть очередную идею, как сделать все грандиозным. Этих идей было так много, что голова отзывалась болью. Упав на кровать прямо поверх одеяла, так как силы были на исходе, Алиса некоторое время разглядывала потолок. Когда-то давно, когда ее переселили в эту комнату, она попросила нарисовать на потолке небо. Звезды менялись на солнце и облака в зависимости от времени суток. В том, чтобы картинка начала двигаться ей помогла одна девочка с чудесным даром управлять нарисованным. И теперь Алиса могла любоваться звездным или облачным небом, когда уставала от окружающего мира.
Незаметно даже для самой себя, Ларионова ненадолго прикрыла глаза, пытаясь справится с гудящими мыслями в голове. Она честно пыталась сделать все, что могла, но дел было слишком много даже для того количества человек, которые составляли их небольшую команду по подготовке. Решив, что, сейчас уже никто не будет ничего решать и надеясь, что все уже разбрелись по спальням, Алиса попыталась проникнуть в чей-нибудь сон из тех, кто уже давно и крепко спал. Переходя из одного сна в другой, будто переключая каналы, Алиса со стороны наблюдала за мечтами, надеждами, страхами и воспоминаниями искаженной реальности сновидений. За годы тренировки Ларионова научилась быть незаметной и не вмешиваться в естественный сюжет сна, только если не видела, что спящему необходимо было проснуться.
Когда же ей надоело прятаться от собственных мыслей в чужих снах пришлось возвращаться обратно. В последние недели Ларионова старалась бывать в собственном подсознании как можно реже, так как ей неизменно снились украшения, платья и Катя с Ягуном, которые обвиняли ее в том, что Алиса сорвала свадьбу, заказав не тот букет или сделав еще что-то не так. Поэтому девушка откровенно не высыпалась, но сделать с этим ничего не могла. Бродя по чужим снам и временами вмешиваясь в их ход, в своих Ларионова была абсолютна бессильна, не смотря на все тренировки. И это раздражало до неимоверности, но исправить это не получалось.
Но кажется, что разум на этот раз сжалился над ней, оставив свадебную тему в стороне. Она знала это место так же хорошо, как закоулки школы или собственную комнату. Это было место ее спокойствия, место, где она могла просто сесть и ни о чем не думать. Песок под ногами был непривычно белым, но от этого не менее красивым. Все те же ракушки, разбросанные волнами по пляжу, все те же скалы, что она наблюдала каждое утро из окна комнаты.
Устроившись недалеко от воды, Алиса наблюдала за тем, как волны пытаются обогнать друг друга, чтобы оказаться на пляже первыми, а затем так же быстро отступают обратно.
Она не знала, как долго провела там. Она слышала голоса ребят вдали. Кажется, на поле должна была идти тренировка. Ларионова любила драконбол, но вот сама в нем участвовать отказывалась категорически, не понимая стремления быть проглоченной драконом или же сброшенной с высоты. Прислушавшись, она смогла различить несколько голосов. Кажется, Круглов тоже участвовал в гонке за мяч. Конечно, как же они без него. Но вместе с голосами Алисе показалось, что она услышала шаги. Обернувшись и наткнувшись взглядом на приближающуюся фигуру, она невольно улыбнулась. Он шел так спокойно, будто ничего в мире его не интересовало, кроме того, что происходило в конкретный момент, и где-то глубоко Алиса даже слегка завидовала этому спокойствию. Дождавшись, когда парень окажется в нескольких шагах от нее, Ларионова повернулась к нему, протягивая откуда-то взявшееся мороженое.

Отредактировано Алиса Ларионова (2018-03-17 20:17:53)

Ветер с океана приносил запах соли. Он был таким знакомым, что казалось можно было представить это ощущение в любой момент, стоило лишь закрыть глаза. Именно океан успокаивал ее, когда ей показалось, что из ее жизни исчезло что-то по настоящему важное. Наверно, именно по этой причине ее подсознание позволяло ей быть здесь после всей той суматохи, что творилась в стенах замка.
Она помнила, как однажды мороженое, которое они доставали благодаря скатерти-самобранке, стало каким-то необычным. Но этот странный сладко-соленый вкус не отталкивал, как могло показаться на первый взгляд. Скорее заинтересовывал. После их открытия, девушка даже несколько раз попыталась повторить эксперимент с другими скатертями, но ничего не выходило. Они лишь намокали и отказывались вообще готовить что-либо, а когда удавалось вытрясти хоть что-то, то вкус был таким же как и раньше. Это озадачивало, но в конце-концов Ларионова решила, что океан просто больше не хотел ни с кем делиться своей дружбой. А в то, что это была именно она, маленькая Алиса верила с самого первого момента.
Они сидели молча, наблюдая за волнами. Алиса всегда чувствовала себя рядом с ним комфортно, даже, когда они просто сидели, как сейчас, думая каждый о своем. Это чувствовалось, словно она долгое время не могла найти что-то важное. Или кого-то. Но сейчас чувство пустоты ушло. Будто кусочек пазла, что давно был потерян, нашелся совершенно случайно и теперь картинка была цельной.
В своих снах Алиса часто позволяла своему разуму заводить себя туда, куда ему хотелось. Это была своеобразная плата за возможность гулять по чужим подсознаниям. Здесь она была так же уязвима, как и все, к кому она приходила. Вот только в ее сны не проникали, чтобы помочь проснуться. Это было одновременно и облегчением и трудностью, ведь даже если никто не мог увидеть то, что она хранила глубоко в душе, никто и не помог бы ей, если бы сон решил завести ее далеко от шума океана и белого песка.
Алиса почувствовала взгляд и повернулась. Это было так странно. Она помнила его и одновременно никак не могла вспомнить. Лишь ощущения, мимолетные чувства и мысли, что сбегали, стоило сделать попытку их ухватить. Его голос был таким родным, что Ларионова протянула руку, накрывая его ладонь. Ей казалось, что прикосновение поможет хоть ненадолго вспомнить, чтобы заполнить пробелы. И на мгновение ей показалось, что образ парня стал четче. Но всего на мгновение.
- О ком ты говоришь? - она честно пыталась вспомнить, вглядываясь в черты лица и пытаясь заставить разум помочь ей. Но здесь командовала не она. Здесь ей показывали только то, что хотели показать и ни моментом больше. Голова слегка гудела от всего этого. Ей так сильно хотелось понять, о ком он говорит. Ей нужно было узнать, словно от этого зависело слишком много, чтобы позволить ускользнуть даже такому крошечному шансу.
- Я не совсем уверена, - Алиса практически шептала, все еще вглядываясь, пытаясь заставить себя увидеть того, о ком он говорил. Ларионова чувствовала, что ей нужна помощь, но просить ее было рано. Если она не сможет вспомнить сама, то уже никто не сможет помочь ей в этом.
Это имя словно ударило. Такое знакомое, но память упорно отказывалась выдавать хоть крупицу информации. Приходилось делать усилие, чтобы удержать мысль и понемногу расплетать клубок в своей голове. Зацепившись за имя и чувства, которые оно вызывало, Ларионова пыталась вспомнить чуть больше, основываясь на услышанном. Ей было слишком важно не потерять хотя бы то, что у нее уже было, даже если это только имя.
- Марк, - произнести его было так просто, словно она всю жизнь это делала. Ей даже казалось, что она действительно произносила его довольно часто. В голове прозвучал ее собственный голос, зовущий кого-то этим именем. И эмоции от услышанного не оставляли сомнений - ей просто необходимо было знать, кто это.
Только сейчас, отвлекшись от всех этих эмоций, Алиса заметила, что парень стоял в океане. Точнее сказать, он стоял на воде, что было довольно необычно. Но как постоянный странник в мире снов Алиса видела и не такое. Он протягивал к ней руку, словно ждал, что она последует за ним. И Ларионова именно так и поступила, решив во что бы то ни стало вспомнить хоть что-то о Марке. Человеке, который вызывал у нее слишком странные эмоции, чтобы понять их сразу.
- Я хочу, - на удивление, голос был уверенный и вот уже она стоит рядом с ним, держа за руку. Ощущение от прикосновения уже не было таким отчетливым. Не после того, как было произнесено имя. Это будто прикасаться к отражению, зная, что его источник находится с другой стороны стекла.
- Но я не хочу забывать. Не сейчас, когда есть возможность все вспомнить. Я хочу вспомнить, - ей казалось, будто ее лишают огромной части собственного мира. Стоило перестать произносить про себя имя и оно понемногу ускользало, возвращаясь лишь после борьбы с собственной памятью. Ларионова пыталась придумать хоть какой-то способ сохранить воспоминания. Но все ее способности сейчас были бесполезны. Да, она помнила, что происходило в снах других, если это было нужно, но сейчас ей казалось, что ее обычные методы не сработают. Она не может запомнить даже имя, каким образом сохранить остальные воспоминания? Но даже на таких условиях Алиса не собиралась отступать. Не теперь. Поэтому, собрав в своей памяти все, что она узнала и ту небольшую крупицу, которую удалось вспомнить о Марке, Алиса кивнула, сказав, что хочет его увидеть, чего бы это не стоило. А уж как оставить эти воспоминание при себе девушка придумает чуть позже.

В ее голове проносились различные варианты того, что она увидит, открыв глаза. Их были десятки, возможные и невозможные миры, но ничего из этого даже близко не было к тому, что на самом деле снилось Марку. Первое, что Алиса почувствовала, еще даже не открыв глаз - капли дождя. Ливень создавал еще более мрачную атмосферу этому месту и Ларионовой сразу же стало не по себе. Если так выглядит сон Марка, она даже боялась представить, что же с ним произошло.
Воспоминания все еще упорно отказывались возвращаться, но те моменты, которые она смогла узнать все еще оставались в ее памяти. Возможно дело было в том, что она сейчас находилась в подсознании человека, о котором шла речь или же просто постоянно контролировала свою память, этого Алиса не знала. Раньше, гуляя по чужим снам, она спокойно могла переходить из одного в другой, практически не затрачивая энергии. Но здесь Ларионова чувствовала себя абсолютно бессильной и бесполезной. Она действительно не смогла бы покинуть это место, даже если бы потратила на попытку весь свой магический ресурс. И это по настоящему пугало.
Это был какой-то пугающе большой мегаполис. Алиса все еще помнила, как выглядел ее родной город, но он не шел ни в какой сравнение. Подняв голову, она пыталась увидеть крышу, но удавалось эта затея с трудом. Сквозь пелену дождя все казалось одинаково серым. Лишь яркие вывески и огромный экран на одном из зданий разбавляли цветом этот город. Хотя большую часть времени экран лишь рябил, практически убеждая, что здесь не происходило ничего по настоящему интересного, чтобы показывать и тратить на это силы.
Алиса хотела уже было свернуть на ближайшую улицу, чтобы осмотреться, как в этот момент экран перестал рябить и стал транслировать недавний матч по драконболу. Она его помнила, потому что именно тогда Коля закинул обездвиживающий мяч и это принесло победу его команде. Ларионова часто смотрела его игры по зудильнику, даже не смотря на то, что сейчас из-за нее они и не общались так же хорошо, как и раньше. Хотя, тут дело было скорее в том, что Алиса опасалась в какой-то момент стать действительно лишней в его жизни. Особенно, когда вокруг него теперь было столько людей, готовых в любой момент выполнить любое его желание. Алиса же подобными способностями похвастаться не могла, вот и предпочитала приходить к Круглову только по большой необходимости.
Трансляция закончилась так же внезапно, как и началась. Картинка сменилась. И на экране возникло лицо, которое она меньше всего ожидала увидеть. Но только там Алиса выглядела куда младше. Возможно, ей тогда было лет семнадцать. И это было странно. Почему же тогда Коля выглядел на экране в том же возрасте, что и сейчас? Она смотрела на то, что показывал экран и вспоминала тот день. Вот только в ее памяти все было не так. В ее воспоминаниях она действительно была на пляже, но только одна. Хотя картинка упорно доказывала обратное. Ведь она видела себя на экране со стороны, такой, как ее бы видел другой человек, а не так, как показывало зеркальное отражение.
Ей так хотелось вспомнить, кто же был с ней тогда. Как он выглядел. Почему он не был больше рядом, но память отзывалась пустотой. Там будто был тот самый белый шум, что сейчас снова возник на огромном экране. Там были и другие эпизоды, с ее участием, но смотреть на них и не помнить было странно. Будто кто-то забрал очень важную часть ее жизни без ее согласия и теперь она была не до конца цельной. Будто без этого "чего-то" ей не хватало внутренних сил на то, что раньше получалось с легкостью.
Когда-то давно, когда Алиса еще не сторонилась Николая, ей ничего не стоило развивать свой дар, свою магию, себя. Теперь же каждый переход в сон давался с большим трудом, а голова, при попытке вспомнить свои первые года на Буяне отзывалась болью. Коля честно пытался ей помочь, заполняя те пробелы, которые мог, но этого оказалось мало. Ей все еще не хватало многих кусочков, чтобы картина прошлого сложилась. То тут, то там она натыкалась на что-то, что почти помогало, но ниточка обрывалась и Алиса вновь оказывалась ни с чем.
Решив, что стоять и смотреть на экран, где показывалась ее жизнь, о которой она плохо помнила, больше не было смысла, Ларионова направилась вглубь города. На домах были вывески, которые помогали понять, для чего они предназначены. Но за все это время Алиса так и не встретила никого, кто мог бы быть жителем этого места. Кажется, что Марк сознательно сделал свой сон местом серости и одиночества. Но причины этого она пока не могла понять.
Казалось, что куда бы она не шла, белый экран был бы виден из любой части города. Поэтому, когда на нем вновь появилась картинка, Ларионова не смогла не остановиться, чтобы посмотреть. Но это оказалось не часть ее прошлого. Она совершенно точно могла сказать, что никогда не проживала подобного момента, потому как точно не знала, где находилась Алиса с экрана. Но чувство страха от происходящего, бессилие от того, что не может помочь было реальным. После того, как девушка на экране осталась стоять одна, настоящую Ларионову постигло чувство глубокого одиночества и боли. Казалось, что ни один человек не мог испытать чего-то подобного, но чувство не отпускало. Боль в душе была настолько сильной, что чувствовалась на физическом уровне. От ее переизбытка ноги отказывались слушаться и Алиса опустилась прямо на асфальт, понимая, что пока экран снова не станет белым, это ощущение не пройдет.
Когда боль понемногу отпустила, Ларионова смогла шевелиться. Подняв взгляд, чтобы убедиться, что на экране больше ничего нет, кроме белого шума, она заметила вспышку света. Она не была похожа на тот свет, что исходил из экрана, поэтому Алиса всматривалась, чтобы понять, что же на крыше могло так светиться. И когда взгляд привык к этой яркости, Ларионова поняла, что этот свет был в форме...крыльев?

Отредактировано Алиса Ларионова (2018-03-18 19:45:24)

Она заметила тень на крыше. Кажется, там стоял человек и вот-вот собирался прыгнуть вниз. Хотелось закричать, чтобы он этого не делал, но Алиса понимала, что на таком расстоянии и во время ливня это будет довольно бесполезное предупреждение. Шаг, и вот уже тень скользит вдоль здания, где висел экран. Теперь на нем отражался лишь белый шум, но Ларионовой было уже достаточно и того, что она успела увидеть. И почувствовать. Поэтому сожаления из-за этого небольшого нюанса она не испытывала.
Алиса следила за тем, как фигура быстро приближается к земле. Она хотела отвернуться или хотя бы закрыть глаза, но не могла, словно оцепенев от страха и предчувствия возможного. Давным - давно девушка запомнила одну вещь, которая никогда не нарушалась во снах. Человек не проснется, если его желание умереть во сне достаточно велико. Возможно, именно по этой причине она бродила по чужим снам, стараясь предотвратить непоправимое. А может просто боялась заглянуть в свои собственные сны.
Когда она уже практически ожидала услышать звук от удара, за спиной тени неожиданно появились крылья. Те самые, что она видела всего пару минут назад. Алисе показалось, что в тот момент, когда они раскрылись за спиной фигуры, она снова начала дышать. Это было необычайно сильное чувство облегчения от того, что ничего не произошло. От всего происходящего, Ларионова чувствовала себя совершенно беспомощной и обессиленной. Ее предупреждали, что этот переход не окажет на нее благоприятного воздействия, но она даже не могла предположить, что можно испытывать такие скачки эмоций за такой краткий срок.
Алиса легла на асфальт и закрыла глаза, понимая, что больше промокнуть уже вряд ли удастся. Да и ей, по правде говоря, было уже все равно. Слишком много всего крутилось в ее голове. Слишком много нужно было понять. Особенно в тот момент, когда ей показалось, будто капли дождя, коснувшись ее кожи, остановились. Будто ливень в какой-то момент решил, что ему надоело и пора заканчивать. Приоткрыв глаза, Ларионова поняла, что это было не просто ощущение. Время вокруг действительно замерло, останавливая капли в полете. И хоть девушка привыкла ко многим странностям в чужих снах, но ни в одном из них время не останавливалось. Могла замереть обитатели сна, но время было постоянным и надежным фактором. А сейчас и оно подвело, заставив задуматься над еще несколькими вопросами.
Ее слух уловил быстрые шаги, которые приближались. Как будто к ней кто-то бежал. Но повернуть голову не было уже ни сил, ни желания. Хотелось просто закрыть глаза, чтобы оказаться в собственном сне. Все было слишком. Вся эта серость, эмоции, ощущения. Она словно раз за разом ковыряла и без того не зажившую рану, делая только хуже. По правде говоря, Алиса уже даже и не помнила, чей это сон. За всеми этими событиями она совершенно забыла держать в памяти имя, и оно ускользнуло, только почувствовав слабину.
Силясь вспомнить, зачем же она все-таки сюда пришла, Алиса даже не сразу почувствовала, как время снова запустилось и ливень будто бы усилился. Она все еще слышала шаги, которые теперь звучали куда отчетливее, но боялась упустить ниточку, которую уже почти схватила, чтобы память позволила ей вспомнить имя.
Прикосновение и ее будто бы ударило током. Такое знакомое ощущение, что Ларионова готова была поклясться, что когда-то давно чувствовала тоже самое. Когда-то, когда к ней прикасался...кто? Она никак не могла вспомнить, хотя чувствовала, что уже была близка. Но этот последний рывок сделать не получалось. Открыв глаза, Ларионова посмотрела на парня, что держал ее. Эта странная повязка мешала рассмотреть лицо, но ей достаточно было увидеть и этого, чтобы воспоминания начали понемногу возвращаться. Это были самые последние воспоминания о Марке, когда он сказал, что решил улететь. Когда она чувствовала себя разбитой, но не могла позволить себе сказать об этом вслух, так как знала, что это могло его переубедить. Но ему нужно было со всем разобраться. Нужно было начать этот путь. Поэтому Ларионова лишь сказала, что будет скучать и что он должен беречь себя, чтобы вернуться. Она даже почти не плакала, когда его фигура становилась все меньше на фоне неба. Лишь только через какое-то время, когда Коля был занят тренировкой и никто бы не пришел к ней, Алиса дала волю эмоциям. А затем начало происходить то, что почти поссорило их с Кругловым. Они начали забывать Марка. И как бы Алиса не пыталась, сколько бы не оставляла подсказок. Воспоминания исчезали. Коля действительно старался помочь, она видела это, но все их попытки были бесполезными. В конце-концов, осталось лишь смутное ощущение потери, которое день за днем не давало покоя. Особенно во сне.
Ларионова протянула руку, чтобы коснуться щеки Марка и понять, что окончательно не сошла с ума. И пусть это сон, но это было даже больше, чем она могла желать. И даже зная, что как только она сама проснется, воспоминания исчезнут, сейчас она сделает все, чтобы вспомнить.
- Меня привел ты, - пожав плечами произнесла Ларионова, - точнее, не совсем ты, твой...образ. Это было довольно странно, но оказалось действенным. Он помог мне пробиться сюда, так как ни одна из моих прошлых попыток не была успешной, - теперь, видя Марка, она начала понемногу вспоминать. Те пробелы, что не давали ей покоя, сейчас складывались в четкую картинку. А еще она вспомнила, что в первые месяцы после того, как Авалонов улете, она пыталась связаться с ним через сон, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Но постоянно натыкалась на блок такой силы, что так и не смогла его обойти.
- Почему ты не позволял мне? - Алиса действительно не понимала этого, ведь так ее воспоминания могли бы сохраниться. С помощью снов она бы не переживала, что в ее жизни кто-то бесследно пропал, и она даже не могла вспомнить, кто, - и почему получилось сейчас? - последний вопрос был задан, скорее самой себе. Ведь пытавшись столько раз, Ларионова ни разу не пробовала подобный вариант. Но оказалось, что в одиночку она была бессильна.

Она все еще вглядывалась в его лицо, стараясь не только вспомнить, каким он был во время их учебы на Буяне, но и каким он стал сейчас. Для нее разница была невелика, даже не смотря на то, что Марк действительно изменился. И дело было не в одежде и даже не в повязке. Изменения произошли внутри. Даже не видя его глаз, Ларионова чувствовала, что что бы не случилось с ним за все это время, это было что-то действительно серьезное. И Алиса очень надеялась, что оно того стоило.
Когда ее опустили на землю, Ларионова мало обращала внимание на окружение. Сейчас ее совершенно не интересовал ни этот город, ни экран, который все еще светился ярким белым светом, даже дождь больше не имел никакого значения. Все, что имело значение, так это присутствие Марка. И пусть он думал, что не был тем, кто достоин внимания и заботы, но сама Алиса так не считала. Ей хотелось, чтобы парень понял, что не обязательно справляться со всем одному. У него был Николай. У него была она.
С каждым словом Марка, Ларионова все больше хмурилась. Он действительно думал, что был чего-то недостоин. Хотя не было кого-то более упорного, внимательного и целеустремленного, чем Авалонов. Хотя временами он был до дикости упрям, Алиса никогда не считала это качество плохим. Скорее, она поражалась тому, как Марк легко и спокойно всего достигал.
- Ты не никто, - ее голос звучал напряженно от осознания, что Марк сам не понимал таких простых вещей, - ты самый удивительный человек, которого я знаю. Тебе хватило мужества остаться в одиночестве, чтобы достичь своей цели. Даже, если это означало, что мы о тебе забудем. Ты сильный и упрямый. Слишком упрямый, - на последних словах Алиса слегка усмехнулась, понимая, что по его упрямству и по тому, каким в подобные в моменты было его выражение лица, Ларионова скучала. Она действительно скучала по всем этим мелочам, которые и были Марком. То, как он отреагировал на вкус мороженого, когда скатерть побывала в океане, то как светились его глаза, после того, как он увидел все те ракушки, что Алиса приносила ему. Все это и было тем Марком, которого она полюбила практически сразу. И, возможно, еще до того, как увидела его на острове.
- Ты действительно не понимаешь? - она хотела сделать шаг вперед, чтобы быть ближе, но чувствовала, что это будет не лучшей идеей, - мне просто нужно знать, что с тобой все в порядке. И даже, если ты считаешь, что я не приму тебя таким, каким ты стал или каким только станешь, то ты не прав, - Ларионовой казалось, что эта правда была такой очевидной, что не знать о ней было просто невозможно. Что же произошло с Марком, что он настолько разуверился в ней. И в себе. Ей хотелось крикнуть, что никакая тьма не сможет изменить ее отношения, но не могла. Это ощущалось таким глупым, ведь если Марк сам этого не поймет, то никакие ее слова не смогут этого изменить.
Заметив движение парня, Алиса сразу же поняла, у чего он ищет поддержки. То, что он когда-то назвал талисманом. Возможно, у этого ожерелья и были какие-то свойства, приносящие удачу, но скорее все дело было в вере. И раз так, значит еще не все потеряно. Где-то там, глубоко в душе, в Марке еще осталась частичка надежды и это немного успокаивало Алису.
Ларионова впервые слышала историю о предках Марка. Но благодаря ей стало хоть немного понятнее, почему его все вокруг забывали. Единственное, что оставалось для нее загадкой. почему они с Колей так долго смогли помнить Марка, даже после того, как он улетел. Все дело было в их дружбе, попытке остановить забвение или тут было что-то еще? Ведь она помнила, как в школе Марка по несколько раз на дню спрашивали, не новенький ли он. Даже преподавателям было тяжело вспоминать о его существовании. А у нее и Николая таких проблем никогда не было. Даже постаравшись. Алиса не смогла бы вспомнить момента, когда забыла бы об Авалонове во время обучения, как другие.
Ларионова практически не дышала, опасаясь, что Марк замолчит и так и не расскажет до конца. Ей нужно было узнать эту историю, чтобы лучше понять причину, почему он ушел. Потому что теряться в догадках было еще хуже, чем осознавать, что его путь может никогда не закончиться и Авалонов просто-напросто не вернется обратно.
Его признание подтвердило то, что Алиса и так давно уже чувствовала. Возможно, именно в этом и была причина ее иммунитета к забвению. Пока он был рядом Алисе не было необходимости постоянно напоминать себе, что он существует. В ее сердце это напоминание было круглосуточно, что и помогло ей так долго сопротивляться уходящим воспоминаниям. Но, видимо, даже ее чувства не были достаточно сильной причиной, чтобы после его ухода воспоминания остались с ней.
- Я верю, что впустить тьму было необходимо, чтобы ты смог найти решение. И знаю, что в конце-концов, ты найдешь способ вернуться домой. Но что, если пройдет так много времени, что проклятье уничтожит любые крупицы воспоминаний, и я просто не вспомню тебя? Что будет тогда? - это был один из самых сильных страхов. Когда они еще учились в школе, Алиса старалась не оставаться в своих снах, так как временами в них разыгрывался именно этот сценарий. Она всегда боялась, что как другие в какой-то из дней просто не узнает его. Не будет помнить, что они значили друг для друга. Потеряет часть своей души.

Она понимала. В словах Марка действительно был смысл, даже если Алисе и не хотелось верить в то, что это  настолько необходимо. Но не зная, что с ним произошло за все это время и подозревая, что вряд ли даже сможет вообразить, исходя из того, что Авалонов уже успел рассказать, девушка не стала спорить. Если так было нужно, то она примет это, даже если это и означало, что Алиса снова не сможет вспомнить, кто он такой.
- Хорошо, я уверена, что ты знаешь, что делаешь, - согласилась она, понимая, что бесполезно переубеждать парня. Ларионова чувствовала, что ему это было действительно необходимо, иначе вряд ли она согласилась на подобный шаг. Но ей все еще нужно было знать, что Марк в порядке. Даже, если в итоге Алиса и не сможет об этом вспомнить. Но почему-то ей казалось, что в глубине души это хоть немного поможет ей успокоиться и не чувствовать себя опустошенной.
Когда Марк подошел, Ларионова прижалась щекой к его ладони. Это было словно они никогда не расставались. И даже то, что вокруг них сейчас был не родной остров, а серый город не меняло этого ощущения. Ей хотелось, чтобы эта секунда остановилась, как недавно остановился ливень. Но в данном сне, во сне Марка, она ни на что не могла повлиять. Поэтому приходилось смириться с тем, что когда-нибудь сон тоже закончится и она вновь окажется одна. Но Ларионовой казалось, что на этот раз у нее будет что-то большее, чем просто ощущение пустоты. Возможно, она сможет найти в своей душе надежду, даже если и не поймет, на что именно.
- Я хочу в это верить. Правда. Но не помнить о ком-то важном это больно. Особенно, если даже не понимаешь об этом и только чувствуешь постоянную пустоту, - эти слова вышли случайными. Не хотелось усугублять все еще больше, но Алисе было страшно. По многим причинам. И иногда этот страх заставлял ее чувствовать себя совершенно беспомощной. Временами, когда все уже давно забыли о Марке, а у нее оставались еще какие-то крупицы воспоминаний, казалось, что Алиса сошла с ума. Ведь невозможно, что она помнила о том, кого для других никогда не существовало. И если бы Николая тогда не было рядом, возможно, она действительно бы в это поверила.
Алиса хотела попросить, чтобы Марк хоть иногда пускал ее в свои сны, но не успела. Что-то вспыхнуло, ненадолго ослепив и Ларионова поняла, что каким-то образом между ней и Авалоновым возникла стеклянная стена. Она пыталась докричаться до него, но он явно ее не слышал. А затем стена из прозрачной стала зеркальной. Но какой-то неправильной. Она все еще отражала Алису и стены зданий позади нее, но ее собственное отражение ей не подчинялось, отказываясь повторять ее движения. Алиса застыла, глядя на свое отражение. Девушка напротив выглядела так, как Ларионова и помнила свое настоящее, реальное отражение. Но в глазах было что-то не то. Они были каким-то пустыми, безжизненными. В них больше ничего не отражалось.
Алиса услышала голос. Свой собственный. Вот только принадлежал он не ей, а той, что находилось в зазеркалье. Он задавала ей странные вопросы, ставящие в тупик и явно не имевшие единственно верного ответа. О ее страхах, о том, что будет, если Марк никогда не вернется, что, если все, что у нее останется - этот сон. Для Ларионовой эти вопросы были тем, о чем она никогда не хотела думать. И сейчас ее вынуждали ответить, даже, если ей и не хотелось этого. То, что Марк не вернется, и она так не будет знать, что с ним произошло, и было ее самым сильным страхом. И то, что в какой-то момент Авалонов поймет, то Алиса приносит одни проблемы. А так же то, что теория Марка о звеньях цепи окажется неверна и в ее душе не останется и крупицы воспоминания о нем, а с ними уйдут и те чувства, что она испытывала. Ее признания лились помимо воли. Хотелось прекратить, но Ларионова не могла остановится, высказывая своему отражению все, что было в ее душе.
- А что, если даже ты не сможешь одолеть его тьму? Что, если он выберет ее, а не свет? - этот вопрос и без отражения мучил Ларионову. Она не знала. Не знала, что будет, но верила, что если в душе Марка будет хотя бы слабая надежда, то он справится. Верила, что сможет помочь найти эту надежду там, где, казалось, ее никогда уже не будет. Потому что она могла сохранить эту надежду на двоих до тех пор, пока не поймет, что все кончено. Казалось, ее мысли не нужно было даже озвучивать, так как по усмешке зазеркальной Алисы, девушка поняла, что ее услышали. Возможно, это был не тот ответ, но он был правдой.
- А что, если тьма поглотит его настолько, что он окажется опасным? Для мира, для Николая, для тебя? Что будет тогда? Чью сторону ты примешь? - этот вопрос был заведомо проигрышным. Весь мир против Марка. Или он, против всего мира. Как можно было выбрать, когда на каждой стороне был кто-то близкий? Ей хотелось сказать, что она сможет выбрать сторону, но она бы соврала. Здесь нельзя было выбрать без последствий. И единственное, что казалось ей правильным, так это остаться верной себе. Своим чувствам. Своим эмоциям. Она бы сделала все возможное, чтобы предотвратить это. И, кажется, такой ответ устроил отражение. По крайней мере, приняв его, она кивнула и приказала посмотреть в зазеркалье. А там был Марк. Марк, который больше не был похож на того парня, что она встретила в первый день на острове. На того, кто сидел с ней и Николаем на крыше, поедая мороженое. Это был не тот Марк, что гулял с ней по пляжу. Сейчас он был кем-то, кто пугал своей яростью против тех, кого она знала и любила. Она видела, как один за одним погибали те, кто был с ней большую часть жизни. Видела, и не могла поверить. Возможно, она действительно до конца не понимала, насколько глубоко в душе Марка поселилась тьма.

Она смотрела и не могла отвернуться. Она видела, как становились пеплом те, кого она знала. Как падали, исчезали, сгорали люди, что жили с ней рядом. И все это делал Марк. С каждой секундой ее вера угасала, как бы она не пыталась убедить себя, что это все не было правдой. Что это только сон, который никогда не станет явью. Но врать себе не получалось.
Алиса смотрела и не видела больше того Марка, которого знала с детства. Ее Марка. Который не прошел мимо, увидев испуганную девчонку со странными волосами. Который пообещал стать ее другом и стал им. Который вместе с Николаем стал ее семьей. Сейчас она никак не могла найти в увиденном этого парня. И страх все сильнее овладевал ей. Неужели Ларионова действительно считала, что ей под силу вытащить его из этой тьмы? Что ее надежда на лучшее столь велика, что ее хватит на них обоих? А что, если увиденное было лишь крупицей того, что он мог сотворить на самом деле? Что, если было слишком поздно?
Теперь Алиса понимала, к чему были вопросы ее зеркального отражения. Возможно, девушка была слишком наивна, чтобы понять, насколько все серьезно. И это действительно пугало. Ей хотелось кричать, чтобы он остановился. Хотелось сказать, что те, кто сейчас погибают от его рук были знакомы Марку. И она пыталась, но все было бесполезно. Ее не слышали, зато самой Алисе было слышно все. Осев на асфальт, девушка все еще смотрела на битву, не в силах отвернуться. Словно что-то держало ее, заставляя понять хотя бы часть того, что могло ждать этот мир. И от этого становилось невыносимо. Ларионова пыталась, правда пыталась думать о том, что это была самозащита. Пыталась убедить себя, что тоже применила бы все возможные средства, чтобы спастись от окружающих тебя врагов. Но мысль о том, что все эти люди не были чужаками перечеркивала эти попытки.
- Хватит, пожалуйста, - эта мольба вышла хриплым шепотом. Она действительно больше не могла наблюдать за происходящим. Надежда на что-то светлое понемногу исчезала, ее осталось слишком мало, чтобы выдержать еще хоть немного.Заставив себя закрыть глаза, она пыталась не думать о том, что видела, но звуки борьбы все еще доносились до нее, и в сознании Алисы все еще мелькало увиденное.
Но тут все стихло. Кроме звука капель, разбивавшихся об асфальт, больше не было слышно ничего. Открыв глаза, Ларионова невидящим взглядом посмотрела на стену. Она вновь стала зеркалом. Но теперь, ее отражение действительно целиком и полностью принадлежало ей. Теперь пустота в глазах была ее собственной. Словно с увиденным в ее душе что-то умерло и больше не подлежало воскрешению. Алиса пыталась заставить себя не верить, что Марк был способен на такое. Что он поступил бы так же, если бы на него не напали. Но все эти мысли не внушали уверенности. Она больше не знала, кто он. Кем он стал. И кем ему еще предстояло стать. И кто даст гарантию, что это был еще не конец?
Алиса рассмеялась. От собственной глупости, от чувство бесполезности и страха. Она была так поглощена собственными чувствами, что упустила самое важное. Она никому не сможет помочь. Она даже себе-то не могла помочь вспомнить о Марке.
Стена вновь зарябила. Ларионова встала, решив, что у нее еще будет время для жалости к самой себе. Сейчас она ожидала увидеть что угодно, но то, что она увидела, когда стена стала прозрачной практически сломило ее. Марк полз к стене, обмотанный лоскутами ткани. Даже если это и был сон, то для парня он был слишком реальным. И вид окровавленного и измученного парня перечеркнул для Алисы все, что она ощущала до этого. Сейчас ей было абсолютно все равно, как и почему он уничтожил стольких. Сейчас ее заботило только то, как добраться до Марка и помочь ему. Вспыхнула зеленая искра, затем еще одна и еще. Кольцо обжигало, но Ларионова даже не ощущала этого. Всего трещина. Хотя бы небольшая, чтобы можно было разбить стену. Ей было просто необходимо попасть на другую сторону, потому что Марку явно стало хуже. Еще одна попытка и стекло покрылось сеткой мелких трещин, опадая осколками на асфальт. Не теряя больше времени, Алиса подбежала к Марку, садясь рядом и осторожно кладя его голову на свои колени. Она чувствовала, что сон понемногу тает, становясь зыбким и словно тягучим. Но сейчас ей было необходимо помочь, хотя бы своим присутствием. Заклинание ослабление боли должно было слегка улучшить положение, хотя она и подозревала, что Авалонов уже им пользовался, а переизбыток подобных заклинаний могли привести ровно к противоположному эффекту, поэтому ничего сильного применять было нельзя.
- Помни, что ты обещал вернуться, - прошептала она, наклоняясь ближе, - ты обещал, - Алиса знала, что даже, если ее шепота было практически не слышно, то он все равно слышал ее. Марк всегда будет слышать ее, даже если самой Ларионовой не будет рядом.

Она хотела сделать хоть что-то, чтобы Марку стало лучше. Видеть, как с каждой секундой ему становилось хуже, было невыносимо. Это словно она сама сейчас была вся перемотана и в крови. Словно не Авалонов, а она была целью для всех тех людей, что нападали и в отместку стали горстками пепла. Сейчас Алисе не хотелось думать, что на их месте мог оказаться сам Марк. И что все могло бы быть куда хуже, чем большая кровопотеря.
В любом другом сне Ларионова могла бы облегчить боль, заменить сцену, сделать хоть что-нибудь. Но не здесь. В этом мире ее способность давала сбой, словно находясь в солидарности с ее собственным миром снов. И это раздражало. Она чувствовала себя беспомощной и бесполезной. Именно тогда, когда ее способность была так необходима, все, что могла сделать Алиса, так это просто держать Марка и надеяться на чудо. Которое, возможно, и не произойдет.
Ларионова чувствовала каждый его вдох, неосознанно делая такой же. Но постепенно каждый вдох был все позже предыдущего. Пока они не прекратились совсем. И в этот момент она поняла, что значило ничего не чувствовать. Та пустота, что была раньше в ее душе и близка не была похожа на ту, что ощущалась сейчас. Раньше в ее душе была надежда на что-то, о чем она не подозревала. Сейчас же не было и ее. Этот сон был слишком реальным. Алиса всегда чувствовала, когда подсознание подсовывало вымысел, а когда находилось на грани с действительностью. И сейчас это был именно этот случай. А значит, если Марк не найдет в себе силы, чтобы снова дышать, то в его реальности тоже все закончится.
- Ты не нарушишь обещание, - шептала она, злясь на собственную беспомощность, - ты дал мне слово, - раньше Ларионова знала бы, что делать. Но сейчас мысль о том, что она может больше никогда не увидеть Марка парализовала. Ее мысли отказывались подавать какую-то мало-мальски полезную идею.
Она почувствовала, что его сердце вновь забилось. Это было невозможно, но Алиса действительно чувствовала, что Авалонов вновь дышит. Упав с ее колен, он пытается дышать. Ларионова была так ошарашена и рада, что даже не сразу смогла придти в себя. Он смог. Марк нашел в себе силы, чтобы вернуться. Иногда он был таким упертым. Рассмеявшись своим мыслям, или же от нервного напряжения, Алиса тянется к Марку, чтобы помочь, хотя парень уже и справился со своей задачей сам. Проведя по его щеке ладонью, она пытается стереть кровь, с которой еще не справился дождь. Алисе определенно не нравится видеть Марка в подобном состоянии, но то, что он дышал, хоть и с таким трудом, радовало. Это давало надежду на то, что все будет хорошо.
- Ты справился, - Ларионова улыбалась, понимая, что теперь у Марка были все шансы вернуться в реальный мир, - ты слишком упертый, чтобы так глупо умирать. Но тебе нужно следить за дыханием, - прошептала она, кладя ладонь на его грудь, чтобы чувствовать биение сердца. Ей нужно было быть уверенной в то, что Авалонов не решит больше оставить ее одну. И стук сердца обещал, что этого не произойдет.
Его прикосновения были слабыми и мимолетными, но этого было достаточно, чтобы понять, что Марк слишком сильный и упрямый, чтобы сдаваться без боя. Взяв его за руку и переплетя пальцы, девушка старалась успокоить собственное сердцебиение и убедить себя, что даже если на это потребуется много лет, она не позволит себе забыть его, какое бы проклятие об этом не позаботилось.
- Если ты вернешься, по-настоящему вернешься, то мне достаточно этого момента, - она не хотела отпускать его. Не тогда, когда вновь смогла что-то чувствовать. Когда могла прикасаться к Марку и смотреть на него. Ей нужно было чувствовать, что Авалонов был рядом. Но он прав, сейчас у них есть только момент и Алисе не хотелось тратить его на споры. Если это все, что ей позволено, то она будет запоминать каждую секунду, даже если они сотрутся в тот миг, когда Ларионова проснется.